Но сегодня именно Маилян превратился в ключевую фигуру кампании. Пятого апреля на своей странице в социальной сети Facebook он призвал избирателей не принимать участие в голосовании во втором туре. Чем же мотивировал свое решение кандидат в президенты? Растущей опасностью коронавируса.

Маилян отметил при этом, что инициатива от 5 апреля – не скороспелое политическое решение. В своем заявлении он перечислил собственные высказывания от 26 и 27 марта, касающиеся возможного переноса выборов на более поздние сроки по санитарно-эпидемиологическим причинам.

Но каким бы важным не был этот мотив, он не является единственным. И Маилян открыто констатирует: «Общенациональные выборы, состоявшиеся 31 марта, были далеки от тех избирательных процессов, которые ожидались арцахским обществом в новых условиях. Я просто принимаю к сведению информацию, опубликованную ЦИК Республики Арцах после голосования, и оценки наблюдательской миссии из Армении».

Действительно, недовольство как ходом кампании, так и ее итогами уже были обозначены оппозиционными политиками. Так, 5 апреля (в день, когда появилось заявление Маиляна) представители «Революционной партии» (лидер – Артур Осипян), а также ряда других общественных организаций и просто обычные избиратели провели протестную акцию с требованием отставки действующих властей НКР и аннулирования итогов выборов, как президентских, так и парламентских.

Оппозиционные выступления имели место и во время избирательной кампании, хотя в итоге проведению первого тура голосования они не помешали. С инициативой же Маиляна возникает сразу множество вопросов. Самого кандидата, в отличие от тех же «революционеров», трудно в полном смысле слова отнести к оппозиции. Он включился с выборы с поста главы МИД НКР. А до того, как стать министром, он долгие годы на разных должностях трудился в этом ведомстве.

В то же время, Маилян пытался сформировать предвыборный альянс с Самвелом Бабаяном – знаковой для Карабаха фигурой (В 1993-1999 годах он был командующим Армией обороны НКР, его подпись стоит под Соглашением о бессрочном прекращении огня в Нагорном Карабахе. Оно вступило в силу 12 мая 1994 года, а подпись Бабаяна была получена за день до этого. И сегодня эта подпись – аргумент в споре о необходимости прямого вовлечения Степанакерта в переговорный процесс и мирное урегулирование конфликта).

Как бы то ни было, в 2000 году, по обвинению в покушении на президента НКР Аркадия Гукасяна, Бабаян был приговорен к 14 годам лишения свободы, однако отсидел лишь около трети срока, после чего делал свою карьеру в Армении.

Таким образом, Маилян пытался определенным образом дистанцироваться от власти, элементом которой он был. Но такое дистанцирование предпринял и его главный оппонент Араик Арутюнян. Напомню, что еще в 2018 году он покинул пост госминистра, а в нынешних выборах он формально участвовал не как чиновник. Между тем, именно Арутюняна рассматривают как фигуру, максимально приемлемую как для уходящего президента Бако Саакяна, так и для официального Еревана.

Дистанцирование от власти и от ответственности за ее дела – общая черта кандидатов-фаворитов. Другой вопрос – масштабы такого дистанцирования. Очевидно, Маилян предпринял попытку занять ключевое место на оппозиционном фланге. Ведь одно дело – уличные акции, и совсем другое – вхождение во второй тур с 26,4% общественной поддержки.

Вопросов больше, чем ответов

Безупречной аргументацию кандидата в президенты назвать нельзя. Он говорит о том, что последовательно возражал против выборов на фоне пандемии. Все так. Но ведь свою кандидатуру он не снял, как и другие кандидаты. И в его предвыборных заявлениях звучал такой мотив, как готовность принять любой сценарий, в том числе и голосование. Не праздный вопрос, а если бы на месте Арутюняна по числу голосов оказался бы сегодня Маилян, каким были бы его действия?

Однако сегодня те результаты, которые озвучены ЦИК, уже стали политической реальностью. Даже если их готовы оспаривать. Но, к слову сказать, снятия кандидатуры снова не происходит. Кандидат волен проводить встречи с избирателями или отказаться от них, равно как и призывать голосовать или воздержаться. Между прочим, далеко не факт, что все сторонники претендента на президентский пост в едином порыве откажутся от волеизъявления. Следовательно, голосование может состояться. Тогда на первое место выдвигается вопрос явки. И вокруг нее будут вестись споры.

Таким образом, инициатива Маиляна ставит немало острых вопросов. Допустим, она увенчается успехом, и выборы не состоятся. Но перенос означает лишь пролонгацию пребывания у власти нынешней президентской команды – главной мишени для оппозиции. Этого ли хотят ее критики? Скорее всего, нет.

Но тогда возникает дилемма: мириться с этим, но оставаться формально в правовых рамках, или прибегнуть к «революционной целесообразности». В той или иной форме к таковой прибегали ранее в Абхазии и в Южной Осетии. В НКР такая ситуация (второй тур, возможность бойкота и пересмотра итогов выборов с помощью уличных протестов) возникает впервые, хотя в Армении на этом направлении накоплен определенный опыт.

Но если после августа 2008 года безопасность Абхазии и Южной Осетии надежно гарантирована Москвой, а угрозы «разморозки» конфликтов не наблюдается, то в Карабахе иная ситуация. Россия не признает независимости НКР или даже ее самостоятельного участия в мирном процессе. Она дает гарантии Армении в рамках ОДКБ, но никак не НКР. И как показали события апреля 2016 года, военная эскалация вдоль линии соприкосновения вполне возможна, вопрос лишь в масштабах.

Означает ли это начало новой парламентской кампании, поскольку «коабитация» будет признана политически неэффективной? Вопросов больше, чем готовых ответов. И стоит иметь в виду, что даже в условиях «бархатной революции» в Армении (на которую многие сегодня в Степанакерте смотрят, как на живой пример) Пашинян умело сочетал протестную риторику и закулисные договоренности со всеми игроками, начиная от президента Армена Саркисяна и заканчивая его главными оппонентами-республиканцами. И даже конфликт с руководством Конституционного суда в итоге отложен по санитарно-эпидемиологическим причинам. Слишком опасны риски дестабилизации, какие бы внутренние расхождения ни имели место между ведущими политиками страны.

ИСегодня, похоже, в НКР пришло время учиться этим истинам.

И последнее (по порядку, но не по важности). Когда в непризнанной или частично признанной республике ожидают перемен, активизируется дискуссия о готовности потенциальных новых лидеров к уступкам на переговорах. Так было в Абхазии, когда на выборах победил Аслан Бжания (а ранее побеждал Сергей Багапш). Сегодня появляются спекуляции вокруг возможных уступок со стороны команды Маиляна.

Хочется напомнить, что Арутюнян как раз и критикуется оппонентами за готовность принять «обновленные Мадридские принципы», а Маилян позиционируется как политик, не готовый поступаться независимостью НКР ни на йоту. Следовательно, упрощать ситуацию не стоит. Стремление к переменам и запрос на обновление власти совсем не тождественны уступкам в разрешении этнополитических конфликтов.

Источник: Sputnik