Похоже, Европе может дорого обойтись вмешательство в дела независимой Венесуэлы. Как известно, ряд ведущих стран ЕС выдвинули Каракасу ультиматум по поводу проведения досрочных выборов. Однако с позицией Германии, Франции и Испании не согласился еще один тяжеловес ЕС – Италия. К каким последствиям может привести этот демарш?

Кто бы мог подумать, что протесты в Венесуэле способны взбудоражить отгороженную от латиноамериканского государства тысячами и тысячами миль Атлантики Европу?

Нет, конечно, в государствах Евросоюза полно людей, неравнодушных к чужому горю и готовых выйти на митинги с требованиями «выпустить из застенков» и «отправить в отставку» каких-то политических деятелей. Но, как правило, недовольство это всегда – внутреннего характера, о своем, о накопившихся проблемах Старого Света.

В противостоянии внешним угрозам все 28 членов Евросоюза стараются выглядеть единомышленниками с общей для всех точкой зрения. Что, собственно говоря, изначально было уложено в фундамент блока: Договором о Евросоюзе предусмотрена необходимость добиваться полного единообразия в мыслях и суждениях по стратегическим вопросам. В последнее время единодушие государств – членов Сообщества все чаще становится труднодостигаемым, а ситуация в Венесуэле и вовсе превратила это самое единодушие из краеугольного камня политики в камень преткновения в отношениях стран ЕС. Яблоко раздора, если хотите.

Как известно, в минувшую среду глава венесуэльского парламента Хуан Гуайдо провозгласил себя президентом этой латиноамериканской страны. Всего через несколько часов после данного события министры иностранных дел ЕС встретились в Брюсселе и обсудили случившееся. Вопрос повестки дня, можно сказать, стоял ребром: признавать или не признавать самопровозглашенца. К тому времени президент США Дональд Трамп уже «задал правильное направление политической мысли» своим союзникам, заявив, что считает Гуайдо легитимным и полновластным лидером Венесуэлы. Главу Белого дома поспешно поддержали большинство руководителей стран, входящих в Организацию американских государств. В Овальном кабинете ждали реакции ЕС, ожидая, что вектор ее совпадет с начерченным североамериканцами, но глава внешнеполитического ведомства Евросоюза Федерика Могерини неожиданно для Вашингтона высказалась весьма обтекаемо, сообщив, что «поддерживает Национальную ассамблею как законно избранный институт и выступает за восстановление демократии в стране на основе заслуживающего доверия политического процесса».

Реплика комиссара ЕС по внешней политике заронила слабую надежду на то, что в руководстве «Содружества двадцати восьми» сумели обнаружить разницу между митингом и выборами и склоняются к пониманию того, что назваться президентом в ходе уличных дебатов и стать им в результате проведенного всенародного голосования – не одно и то же. Возможно, в среде европейских дипломатов так и было, и с этой целью им удалось выработать текст (двусмысленный – даже по мнению евроофициозной прессы), в котором Гуайдо признанным не выглядел и присутствовала идея проведения досрочных выборов президента Боливарианской Республики, чтобы все стало понятно.

На следующий день главы некоторых государств ЕС взяли на себя смелость потребовать проведения этих самых выборов в невероятно сжатые сроки – всего 8 дней, а не то самозванца они объявят легитимным главой страны.

Удивительно, что никто из толковых юристов-международников не подсказал этим руководителям одну простую вещь: когда участники народного митинга требуют от политиков другой страны исполнения каких-то действий, это называется проявлением солидарности. А вот если премьер-министр одной страны требует от президента другой проведения выборов – это уже квалифицируется как вмешательство во внутренние дела другого суверенного государства.

Со своими предложениями выступили лидеры Германии, Франции и Испании. Одновременность выступлений и почти полная их идентичность по смыслу и содержанию навели аналитиков на мысль, что налицо выступление солистов и можно ждать вступления основной группы еврохора.

Однако тут случилось непредвиденное: Италия не пожелала участвовать в этом дурно пахнущем спектакле. И под маркой практической невозможности реализовать идею проведения всеобщих выборов в карибской стране с 32-миллионным населением «на скорую руку в течение недели» предложила растянуть это удовольствие как минимум на полгода.

Дебаты по каждому слову, которое предполагалось поместить в окончательный вариант евросоюзного коммюнике, тянулись до субботы и закончились не только принятием «довольно беззубой версии» (по определению испанской El Confidencial), но еще и возникновением желания у государств – членов ЕС покончить наконец с пагубной практикой единогласного принятия решений.

Нет никакого секрета в том, что в отношениях между Римом с одной стороны и Парижем – Берлином – Брюсселем – с другой давно уже существуют трещины. Нынешнее итальянское правительство, в отличие от французских, немецких и других собратьев, упорно не хочет не только принимать арабо-африканских беженцев, но и считать вялотекущую капитуляцию христианства перед исламом европейской ценностью. Теперь же, судя по всему, Рим останется в истории еще и «петлей, удушающей единодушие Европы».

Возможность блокирования одним из государств ЕС решения, не отвечающего интересам этого конкретного государства, оказалась чрезмерно демократичным инструментом, применение которого грозит не только дальнейшим ухудшением отношений Евросоюза с заокеанским патроном, но и усиливает внутренний раздрай в ЕС.

Впрочем, не с Италии все дело началось: еще в марте прошлого года германский министр обороны Урсула фон дер Ляйен призвала задуматься, а не пора ли отказаться от принципа единогласия во внешнеполитических вопросах и перейти к принципу принятия решения простым большинством голосов.

Германскую полководицу легко понять: новая норма даст Берлину возможность фактически диктовать свои условия ЕС. Особенно после ухода Лондона и фактически уже сложившегося подчинения Парижа немецким интересам.

В сентябре 2018 года глава Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер тоже высказался в пользу мысли, озвученной главой немецкого МО. Правящая элита в ЕС уверена, что 9 мая организуемый в Сибиу (Румыния) внеочередной саммит глав ЕС проголосует большинством за «право большинства преодолевать сопротивление одной или нескольких несогласных стран».

Брюссельская элита, буквально вскипевшая после нынешнего демарша Италии, настроена крайне решительно.

Во-первых, несмотря на протесты Рима (и молчание некоторых малых государств ЕС по венесуэльскому вопросу), Испания, Германия, Великобритания, Франция, Нидерланды и Португалия ведут переговоры по фактической реализации «восьмидневного ультиматума», собираясь признать Гуайдо президентом по истечении срока, отводимого ими Венесуэле на проведение скоропостижных президентских выборов. В названных странах ни секунды не сомневаются, что Николас Мадуро добровольно слагать с себя полномочия не будет.

А во-вторых,

Брюссель чувствует себя связанным по рукам и ногам во внешней политике из-за позиции Рима и постепенно все больше и больше к нему поворачивающихся Будапешта, Варшавы и в какой-то степени Вены.

Так что каждая из сторон будет тянуть одеяло на себя.

Однако некоторые эксперты считают, что, разрубив этот «гордиев узел единогласия», ЕС не столько освободится от пут, сколько еще больше увязнет в противоречиях. Государства, имеющие мнение по внешнеполитическим вопросам, отличающееся от общесоюзного, не перестанут его иметь.

Формально большинству будет проще протаскивать свои решения через ЕК. И все было бы здорово, если б не один маленький нюанс, называемый «уважение прав меньшинства». Этот нюанс, между прочим, внесен в список пресловутых европейских ценностей, и от него нельзя просто так отмахнуться. Так что возможный отказ от обязательности единогласия во внешнеполитических вопросах проблемы не решит. Скорее наоборот: противостояние между еврофилами и евроскептиками по нескольким стратегическим пунктам, спровоцированное нашествием беженцев и подогретое сегодня венесуэльским кризисом, будет нарастать.

 Владимир Добрынин