Когда в Османской империи разворачивалось истребление армян, понятия геноцид ещё не существовало. Но Рафаэль Лемкин, который придумал впоследствии термин и ввёл его в международный юридический обиход, основополагающим примером имел именно уничтожение турецких армян
24 апреля армянские общины по всему миру поминают жертв геноцида, погубившего полтора миллиона человек, по тому времени приблизительно треть нации. Конечно, здесь много условного. Во-первых, когда в Османской империи разворачивалось истребление армян, понятия геноцид ещё не существовало. Но польский еврей Рафаэль Лемкин, который придумал впоследствии термин и ввёл его в международный юридический обиход, основополагающим примером имел именно уничтожение турецких армян. Условно, во-вторых, и количество жертв. Исследователи принимают во внимание различные источники; свести разнородные слагаемые к единому ответу вряд ли возможно. В-третьих, условно, что к жертвам относят обычно только людские потери. Но ведь армянский народ утратил и свою исконную территорию, на которой он устойчиво сформировался к последним векам дохристианской эры. У него превосходящей силой отняли географические символы и святыни — Арарат, озеро Ван. Он потерял тысячи рукотворных памятников, первым делом архитектурных — крепости, церкви, хачкары. Безвозвратно сгинули бессчётные рукописи, манускрипты, церковная и книжная живопись. И, наконец, условен и самый день памяти жертв, ибо геноцид — акция не разовая. С утомительной своей работой палачи не управились ни за неделю, ни за год. Историки датируют армянскую катастрофу 1915−1923 гг., кое-кто настаивает и на более широком охвате: 1893−1923. И в самом деле, волны погромов, утихая ненадолго, десятилетиями перекатывались и по Армянскому нагорью, занимавшему добрую четверть огромной Османской империи, и по другим её городам и весям — армяне, где больше, где меньше, жили практически во всех её концах. К слову, жертвой становится и само географическое название — Армянское нагорье. Его с упорством и злостью вытравляют, подменяя куда более неопределённой Восточной Анатолией.
«Широкую» датировку легко подтвердить. Своеобразными вехами Великой Резни служат посвящённые ей в разных странах издания: монументальный российский том «Братская помощь пострадавшим в Турции армянам» (1897 и 1898), американская «Красная книга» (1897) с подзаголовком «Последняя целостная и точная оценка резни очевидцами», французский двухтомник «Жёлтая книга» (1897). И в следующем столетии: «Белая книга» (1904) — преимущественно британские дипломатические сообщения, «Оранжевая книга» — полторы сотни документов (1912−1914) российского МИДа, лондонская «Синяя книга» (1916) Джеймса Брайса…
Так что 24 апреля — дата, спору нет, условная. Но для нескольких сот константинопольских интеллигентов — врачей, литераторов, юристов, архитекторов — именно этот день стал роковым, и только потом он обернулся символом. Аресты, легко догадаться, проходили ночью; пока иностранные дипломаты и корреспонденты разбирались, что произошло, взятую по заранее составленным спискам интеллигенцию отправили в ссылку, в далёкие от столицы глухие местечки. Практически никто из высланных не выжил. Единственным, может быть, исключением стал Комитас, музыкант с европейским именем. Услышав в Париже его лекцию и концерт, Клод Дебюсси сказал об одной обработанной им народной мелодии: «Не создай Комитас ничего кроме, он и тогда б оставил свой след в искусстве». В попытке замять скандал композитора вернули домой. Но пережитое бок о бок с остальными навсегда помутило ему рассудок; он умер спустя двадцать лет во Франции в клинике для умалишённых…
Среди погибших оказалось немало писателей, издателей, журналистов. Ограничимся лишь одним именем — адвокат и прозаик Григор Зохраб. Его не спасло ни членство в османском парламенте, ни даже близкое знакомство, в сущности, дружба с участником правящего триумвирата Талаатом-пашой.
Особо тяжкий удар обрушился на поэзию. В ссылке были убиты выдающиеся её представители Сиаманто, Даниэл Варужан и Рубен Севак. Если вспомнить, что в годы большого террора в Ереване погибли крупнейший в ту пору поэт Егише Чаренц и крупнейший прозаик Аксел Бакунц, то репрессии нанесли армянской литературе беспримерный урон. Кстати, как о сталинском терроре 30-х годов часто говорят: тридцать седьмой, точно так же армянскую трагедию нередко вкратце обозначают «геноцид пятнадцатого» или просто «пятнадцатый».
И всем всё понятно.
Иосиф Кубатьян
Источник: ИА REGNUM
